У одиночества всегда очень холодные руки. Коротко стриженные ногти безо всякой природной красоты, о которой так много болтали когда-то и кто-то в разные промежутки необходимого взросления; пять почему-то очень важных колец, расположившихся на обеих руках, и спадающие с запястья чёрные часы со слишком большим циферблатом. Всегда обветренные руки и мозоли на ледяных ладонях.

Тоска пахнет молочком и спелым гранатом, пахнет мускатом, апельсином и морской солью. Пахнет лавандовым маслом на запястьях, за ухом и на шее, где бьется пульс. Пахнет так, что обернуться вслед, кажется, практически невозможно, поэтому так остро ты ощущаешь её присутствие рядом с собой.

У безразличия зелёное пальто и зелёные заляпанные ботинки, пропахшие чистящими спреями для натуральной кожи. Спутанные волосы, небрежно убранные за ухо или в пучок на самой макушке, которые красили явно не один десяток раз в самые разные цвета, а тут - внезапно - в близкий к натуральному.

У одиночества всегда холодные руки и бардовая помада, отпечатывающаяся на бычках ричмонда и на стаканах с дешевым кофе.